Наталья Гундарева - одна из тех актрис, которые "купаются" в любви публики вот уже двадцать лет. По ее собственным словам, став популярной, она узнала, "что такое любовь шахтеров, военных, работников торговли и "лиц кавказской национальности" (один темпераментный житель гор, подкараулив ее после спектакля, сказал прямо: "Ты -дэвушка моей мечты. Выбирай: или в ЗАГС, или зарэжу").

-Вы действительно баловень судьбы?

- Это как посмотреть. После окончания театрального училища меня пригласили сразу четыре театра: "Современник", МХАТ, Вахтанговский и имени Маяковского. Андрей Александрович Гончаров, главный режиссер "Маяковки", обещал мне "златые горы", сразу несколько главных ролей, в том числе и Липочку в "Банкроте" Островского. А на деле вышло иначе: в театре были свои известные актрисы. "Банкрота" Гончаров поставил, но Липочку играла не я. Но что-то с этой актрисой не клеилось. Гончаров сидел на репетиции раздраженный. А он, надо сказать, велик и в радости, и в гневе... И тут мимо проструилась его жена и на ходу так, небрежно бросила: "Андрей, попробуй Наташу Гундареву". Великое дело - режиссерские жены! Меня ''попробовали".

И на моих первых гастролях - как раз в Риге! - мы играли "Банкрота" в здании Национального театра. Там сцена немного наклонная, и я на каблуках почти скатилась, сделав хорошую мину при плохой игре - вроде бы так и задумано. А у самой сердце трепещет - скажет Андрей Александрович: "Опозорила!!!" А он после спектакля и говорит: "Это ты хорошо, Наташа, придумала: твоя Липочка так замуж хочет, что буквально падает навстречу жениху!"

- После дебюта в кино, когда Вы сыграли буфетчицу в фильме "Здравствуй и прощай", за Вами утвердилось амплуа "простой женщины"...

- Знаете, и "простые" ведь бывают роковыми, а роковые - простыми... А мне действительно присвоили вроде как пожизненно звание "доярка - буфетчица", хотя я горожанка, коренная москвичка, но играла все больше деревенских. Кинорежиссерам казалось, что я - олицетворение могучей русской женщины, которая "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет". Но мне повезло, что я снялась в "Здравствуй и прощай", потому что попала в хорошие руки Виталия Мельникова - он очень "актерский" режиссер и не побоялся взять на большую роль меня, никому тогда неизвестную толстушку.

- И вот Вы себя впервые увидели на экране. Что почувствовали?

- Тихий ужас. Стыд. Я никогда не комплексовала по поводу своих пышных форм, но тут мне показалось, что я заняла пол-экрана. Вообще мое отношение к себе на экране со временем не меняется. Когда я смотрю в первый раз фильм со своим участием, мне не то чтобы хочется бросить профессию... Но и смириться с тем, какая я там - не могу! Я ведь когда сценарий читаю, воображение включается, и я уже картинки из будущей картины вижу "на потолке". Но при этом забываю, что всего лишь исполнительница, а все решает режиссер. И если вижу, как при монтаже безжалостно вырезают кусок, на который ушло столько эмоциональной энергии или пропал крупный план и не видно ни моих глаз, ни моих страданий - так обидно становится! Ну тут, конечно, еще один момент. Кто-то сказал: "Умный человек - тот, кто способен посмотреть на себя со стороны". А мы ведь себя преукрашиваем и со стороны видеть не хотим. Кино же - не просто зеркало, а увеличительное стекло, и становится страшно... Когда я озвучиваю свои роли, стараюсь не смотреть на изображение, попасть в артикуляцию губ, не глядя иа экран. Потом, на премьере, например, в Доме кино, мне всегда бывает ужасно стыдно, даже если картину хорошо принимают и только после третьего просмотра я могу здраво себя оценить.

- Одна из последних Ваших удач - фильм "Собачий пир" режиссера Леонида Менакера, который некоторым режиссерам удалось посмотреть по коммерческому каналу ТВ.

- Да, это работа, за которую не стыдно, хотя мы с Сергеем Шакуровым и играем дружную пару алкоголиков. Наверное, удалось в драме этих людей показать одну из страшных примет нашего времени - "Собачий пир" собрал массу международных наград, я получила на московском фестивале "Нику" за лучшую женскую роль и высшую награду международного кинофестиваля в Монреале.

- Зрителей очень интересует вопрос, будет ли продолжение телесериала "Петербургские тайны", который в прошлом году начал показывать телеканал "Останкино". Глядя на Вас в роли блестящей светской красавицы, трудно представить в образе доярки или буфетчицы. Да и сама попытка российского телесериала интересна: хорошая драматургия, великолепный актерский состав. Это вам не "Дикая Роза".

- Я рада, что у рижан такое доброе отношение к нашей работе. Некоторые московские газеты писали про сериал: "Это еще одна попытка дотянуться до латиноамериканских "мыльных опер". Знаете, как к нам попадают мексиканские или бразильские сериалы? После завершения какой-то сделки, дают "на сдачу" кучу коробок с очередными телесериалами. Они очень дешевы, снимаются в примитивных декорациях, а сами актеры рассказывают, что не знают содержания очередной серии, прходя в студию, и свой текст читают прямо с "листа". Впрочем, я никого не хочу ни в чем убеждать и знаю, что у этих фильмов есть свой зритель. Что касается "Петербургских тайн", то Всеволоду Крестовскому, автору романа, по мотивам которого и поставлен фильм, завидовал сам Федор Михайлович Достоевский: уж больно сюжет здорово закручен, характеры интересные! Когда-то фильм замышлялся как государственный, сейчас, конечно, государство его не субсидирует и все-таки титаническими усилиями режиссера Леонида Аристарховича Пчелкина и его помощников съемки продолжаются. Как раз перед поездкой в Ригу моя героиня прекращает свое существование в фильме, а сами "Тайны" продолжаются... В Москве уже был анонс: с 1 марта продолжается показ "Петербургских тайн", но... не произошло. Думаю, это связано с коммерцией, с рекламой, с какими-то темными делами, жертвой которых, возможно, и стал Влад Листьев. (Конечно, сняться в рекламе гораздо выгоднее, чем сыграть большую роль. Парадокс!) Но я согласилась сниматься не только из любви к профессии. Есть еще и такой эгоистический момент: страшно, что тебя забудут, страшно потерять любовь зрителей. Ведь в кино, если и снимаешься, теперь тебя никто не видит. Поэтому я рассуждаю так: сейчас многие исполнители платят бешеные деньги за клип, чтобы на несколько минут появиться на экране, а тут ты, работая в хорошей компании, еще и денежки получаешь, пусть маленькие!

- Наталья Георгиевна, а Вам предлагали сниматься в рекламе?

- Предлагали. Один российский банк. Ну, я знаю, что за это платят 500-1000 долларов. Представители банка из вежливости спрашивают: "Сколько бы Вы хотели получить за свой труд?" Я говорю: "10 тысяч долларов!" Они изумленно на меня посмотрели: "Но таких денег у нас нет" ''Ну так как же я могу рекламировать банк, у которого нет денег". Не знаю, на какую рекламу меня можно уговорить... После фильма "Сладкая женщина" многие так меня и стали называть. И вот предлагает одна кондитерская фабрика прорекламировать их продукцию. Сделают из меня этакую кустодиевскую купчиху, посадят на лужайку с самоваром среди тортов, пирожных и конфет. Думаю - а зачем? Если б я совсем впроголодь жила...

- Можно сказать, что Вы живете "как простая женщина" - от зарплаты до зарплаты?

- Я бы так не сказала. Иногда даже деньги остаются. Я не прихотлива, не модница, люблю классический стиль, и мои туалеты мне служат долго, потому что они не экстравагантны. В театр на репетиции вообще можно ходить в тренировочном костюме.

- Вы свою красоту как-то холите? Судя по количеству сигарет, выкуренных за время нашего разговора, не очень...

- Да, курю много, это ужасно, правда, теперь только ментоловые сигареты "Салем". Как-то бросила и целых пять пет не курила. Вообще я, наверное, недостаточно себя люблю: умом понимаю, что нужно заниматься гимнастикой там или аэробикой, делать маски для лица, массаж, но так жалко времени... Хотя, наверное, когда-нибудь пожалею.

- Пользуетесь ли Вы косметикой в жизни?

- Почти нет. Думаю, женщины красятся для того, чтобы поднять себе настроение, чувствовать себя более уверенно. А я в общем человек оптимистичный, и от того, как накрашусь, мое мироощущение и отношение к себе не меняются. И если я себе противна, никакие наклеенные ресницы, роскошная помада или тени не помогут. Иногда просто такое ощущение, что по тебе танк Т-34 проехался. Тут уж никакая косметика не поможет. А есть актрисы, которые за хлебом в магазин не выбегут, если не накрашены.

- Но Вас же узнают на улице?

- Узнают, но поскольку я много играла "простых женщин", то ко мне как бы никто и не предъявляет высокого "гамбургского счета": иду без прически, без каблуков, без косметики - это и есть Гундарева. Некоторые даже говорят; "Ой, а Вы в жизни лучше..." А зимой вообще красота: шапка до бровей, шарф до носа - никто не узнает. Летом темные очки спасают. Кстати, когда я накрашена - узнают чаще, а мне этого не надо, я от этого бегу. Узнавать должны по твоим ролям и судить по ним, а какая я в жизни, людей не должно волновать. Моя частная жизнь может интересовать только Бога. Ему и судить, праведница я или грешница.

- А как Вы относитесь к пластическим операциям?

- Когда-то я прочитала интервью с Элизабет Тейлор, ей было уже за пятьдесят. Черты лица еще красивые, но располневшая, что ей не шло, с огромным двойным подбородком. И когда ее спросили, почему бы не сделать пластику, она ответила: "Я хочу прожить естественную жизнь женщины. Я видела славу, я была молода, стройна, но и увядание надо пережить..." Я подумала: какая мудрая и мужественная эта Тейлор! Прожить и испытать все, что суждено и в молодости, и в красивости, и в некрасивости, и в дряблости. Познать этот мир через себя. Прошло несколько лет, и вот Лиз Тейлор делает кучу операций, худеет, бросает пить и становится снова очаровательной женщиной! Когда я спросила у одной известной нашей актрисы, которая сделала подтяжку лица, было ли больно, она ответила: "Конечно, было. Но однажды я посмотрела на себя в зеркало и поняла, почему у меня все время плохое настроение... Если тебе захочется выглядеть как на своих фотографиях двадцатилетней давности, то ты сделай операцию, а если и так настроение нормальное - не делай!" Так что зарекаться не стоит.

- Если бы Вы могли пожить совсем беззаботно: путешествовать, не думать о деньгах, полностью расслабиться, не спешить ни в театр, ни на съемки... Долго бы выдержали?

- Вот сейчас уже думаю - достаточно долго. Усталость-то накапливается годами. В прошлом году мы с мужем поехали в Одессу: у него были съемки, а я решила просто отдохнуть, просто уже падала от усталости. Все подруги говорили: "Ты что, Наташа, ты же не сможешь там и трех дней прожить, ничего не делая!" А я гуляла по набережной, потом муж приходил со съемок и мы обедали, опять шли гулять, я читала подряд все газеты, в гостинице включала телевизор и тупо смотрела в него. Меня удивляло, что никуда не надо спешить. И я так прекрасно прожила все эти 18 дней!

- Ваш муж, Михаил Филиппов, работает с Вами в одном театре, а в "Петербургских тайнах" играет вашего любовника. Вы - партнеры на сцене и в жизни. Он - прекрасный актер, но Вы - "звезда". Не осложняет ли это ваши личные отношения?

- Мы стали мужем и женой не так давно, когда я была уже известной актрисой. Миша был как бы поставлен перед фактом. И если все же решил связать свою жизнь со мной, то, как умный человек, понимал, на что идет. Конечно, ему иногда бывает трудно. Но я в обыденной жизни не очень-то из себя "звезду" строю, и это сглаживает ситуацию. Я вообще не очень понимаю, что такое "звезда" применительно к нашей жизни. Я не страдаю гипертрофированным самомнением, но в ряд "звезд" часто ставят таких актеров, которые ничего не умеют в своей профессии. Журналиста  ведь сейчас - не каждого, разумеется! - можно купить, и он тебя "обзовет", как пожелаешь: "Вот это "звезда" - Марья Ивановна Тютькина!" Я думаю: тогда я не хочу быть "звездой", назовите меня "антителом", что ли...

- Это правда, что Вы почти не даете интервью в последнее время?

- Да, избегаю. Сейчас в журналистике царит этакий разбитной, небрежный стиль...

- У нас он называется "стеб"...

- Дивное словцо... И вот этот развязанный тон журналист пытается присвоить тому, у кого берет интервью, не считаясь ни с его манерой изъясняться, ни с его индивидуальностью. Приносит мне одна журналистка интервью - я просила показать. Читаю. Слова вроде бы мои, но небрежность, расхлябанность, запанибратство, которые мне совсем не свойственны! А ведь стиль - это человек, как известно. Один абзац я полностью вычеркнула, она спрашивает: "Ну почему?!" "Да потому, - отвечаю, - что Вы этаким манером с мужем меня разведете!"

- Занимаетесь ли Вы еще политикой?

- Когда мне предложили баллотироваться, я подумала: ну вот, никто не хочет тратить время на политику, а ведь когда был министром культуры Демичев, все кричали: "Он же химик, что он понимает в искусстве!" Потом пришел Николай Губенко. Свой. Опять недовольны. В нашей стране что бы ты ни делал - все равно ты никого не устраиваешь, потому что над тобой довлеет система, которую преодолеть пока невозможно. Но я подумала: моя задача в том, чтобы сделать что-то не грандиозное, но реальное. Я работаю в своей комиссии по культуре, на пленарные заседания Думы стараюсь не ходить - сил нет смотреть на все это позорище. Некоторые мои коллеги говорят: "Зачем она в политику полезла?!" Но я ведь ничье место не занимаю, попробуйте вы!"

Евгения Подберезина