"Побывав в шкуре депутата, я не завидую людям, занимающим высокие посты"
- Наталья Георгиевна, просьбу об интервью вы восприняли с некоторой долей покорности, но явно без особой радости. Вы вообще не любите журналистов?
- Как можно их не любить "вообще"? Все вы очень разные... Но меня огорчает та небрежность, с какой пишут не только обо мне, но и о моих товарищах по театру, о моих коллегах. Нельзя писать об артистах без любви. Беда в том, что журналист, особенно молодой, хочет проявиться за счет другого, уже чего-то в жизни достигшего человека: а напишу-ка я о той же Гундаревой какую-нибудь гадость! И пишут. Но я стараюсь никогда не сводить счеты, это бессмысленно. Наверное, время заставило журналистов просто взять такой тон, и иначе, наверное, уже нельзя. Я понимаю, что профессия актера растиражирована до предела, я получаю сейчас меньше, чем булочник, который торгует у метро, но это же не значит, что ко мне можно относиться пренебрежительно. Журналисты, которые ко мне приходят, зачастую моложе меня и очень самонадеянны, считая, что за те полчаса, которые мы общались, им удалось постичь мою "тайную суть". Да, я контактный человек, мне легко с незнакомыми людьми, но это отнюдь не означает, что я стану изливать душу кому угодно. Я считаю, что должна быть интересна только как актриса, поэтому терпеть не могу вопросов о семье, о привычках, о том, что я ем, пью, ношу и читаю. Я - актриса, которая всю жизнь работает.
- Кстати, много у вас несыгранных ролей?
- Я никогда не думала об этом. Это самое непродуктивное дело, потому что сразу же начинаешь озлобляться: а кто же тебе не дал сыграть?! И начинается: вот этот, этот и этот. А также обстоятельства и мои собственные данные, которые не позволили мне очень многого. Несыгранные роли, мечты о них - это все равно что угрызения совести. Героиня одного из моих спектаклей говорит: "Угрызения совести - самое бессмысленное чувство".
- Вас никогда не одолевали честолюбивые мечты быть в театре лучше всех?
- Ставить себе задачу всех переиграть - это вообще не задача. Театр, сцена - это не боксерский ринг и не арена для боя быков. Покойный ректор театрального училища имени Щукина Б. Е. Захава мне как-то сказал: "Никогда никому ничего не доказывай". Я следую этому совету. Но есть такая книга "Четвертая высота", про Гулю Королеву. После того как я ее в детстве прочитала, мне стало ясно: если хочешь что-то доказать, докажи сначала себе. И если, попав в аварию, я снова села за руль, то только для того, чтобы избавиться от чувства страха. Но это же не значит, что я стану теперь биться о других, доказывая, какая я смелая.
- Конечно, вам известно, сколько нервов и пота стоит за каждой ролью. Не пропадает ли от этого для вас магия живого театра?
- Во-первых, я не очень-то знаю, как "делается" театр. Это может знать только режиссер. Актер по сути своей даже не вторичен - третичен, потому что есть текст, есть режиссер. Я рада, что мне удалось сохранить ту детскую приподнятость, с которой я смотрела "Бахчисарайский фонтан" с Галиной Улановой. Столько лет прошло, а я все еще иду в театр, отношусь к нему с ожиданием чуда.
- А к жизни?
- Я старалась никогда не путать жизнь и театр. Я все люблю в этой жизни, любую погоду, любое настроение. Я не верю в реинкарнацию и считаю, что человек живет только один раз. Мне хочется узнать всю полноту жизни и очень многое в ней понять. Может быть, кому-то мое "многое" покажется ничтожным, но это мое. Вы в детстве зарывали во дворе секретики? Стеклышко, а под ним - ленточки, фантики, бумажки. Это был только твой секрет, о нем никто не знал. Так же и в жизни: хочется все узнать и еще кое-что сохранить для себя.
- Вас не видно на светских и актерских тусовках...
- Места, которые мы называем "тусовками" и куда меня действительно приглашают довольно часто, - это не те места, где можно хоть чуть-чуть приблизиться к интересующему тебя человеку. Это круговерть, где люди не смотрят друг другу в глаза. Мне повезло, что я рано это поняла и не трачу свою жизнь на эти сборища. Я не люблю находиться в хаосе.
- Наталья Георгиевна, почему актеры сегодня охотно идут в антрепризы? И вы тоже...
- Иногда там есть возможность сделать то, что не удалось в театре. Но в первую очередь это возможность реально заработать. Театр никогда не был Клондайком, но раньше нас всех выручало кино. Сейчас нам там выдается в таких дозах, что об этом говорить смешно. Раньше я не боялась возраста, потому что знала: постарею - перейду в другое амплуа и все равно буду нужна. Сейчас я отнюдь не уверена в том, что буду, как Татьяна Ивановна Пельтцер, работать до старости. Вместе с тем к определенному возрасту уже достигаешь некоторого привычного и устойчивого положения в этой жизни: трехкомнатная квартира, машина "Жигули", дача за сто сорок километров от Москвы. Но за квартиру надо платить, в машину заливать бензин, а дача требует налога за землю. И если отказываться от заработков, пришлось бы все это распродавать. У меня никогда не было богатой или изысканной жизни, но раньше, если я хотела купить себе какую-то вещь, я это делала без проблем. Я привыкла к стабильности, но у меня с детства остался страх быть чьей-то должницей. Я ужасно не люблю занимать деньги. Если в сумочке, или в тумбочке, или в супнице (это уж кто где хранит) у меня нет лишних денег, не миллионов, а просто на расходы, - мне становится страшно, я чувствую себя беззащитной. Пока я не начала работать, мы с мамой жили в долг. Конечно, в день зарплаты, после того как половина уходила на раздачу долгов, мама покупала торт или курицу, и у нас был свой маленький пир. Но страх этот у меня остался. Если по ком-то звонит колокол, то он звонит и по тебе тоже. Если завтра мне станет нечего делать в театре, если театр перестанет во мне нуждаться, я хоть смогу уехать на дачу, буду топить дровами печку и собирать хворост в лесу, чтобы не сойти с ума. Хотя я сугубо городской человек, землю не люблю и, что с ней делать, понятия не имею, но если у меня не станет ресурсов, чтобы жить в городе, придется уехать туда.
- Вы сейчас где-нибудь снимаетесь?
- Да, снимаюсь у Романа Ершова, фильм по сценарию Эмиля Брагинского называется "Лакейские игры". У меня замечательные партнеры: Анатолий Борисович Кузнецов, Евгений Александрович Моргунов, Оля Волкова, Олег Янковский. Я играю директора приемов Дома правительства. Хоть речь там и идет об обслуге, лакеях, там практически нет плохих людей. Все те козни, что они строят, не от подлости, а от сознания собственной зависимости.
- Вы вникаете в политические тонкости нашей жизни?
- Человеку не может быть все равно, что происходит в его стране. Он зависит от этого. Можно попытаться создать себе "микрогосударство", достигнув при этом относительного покоя. Но это, как рай для дураков, дело довольно опасное и хрупкое, которое в любой момент может быть сметено ураганом. Меня, конечно, глубоко волнует все, что происходит, я не со всем с о г л а ш а ю с ь подряд, но я очень не завидую тем, кто занимает высокие посты. Побывав в шкуре депутата, я поняла, что это такое.
- Неужели это оказалось так трудно?
- Для меня практически неподъемно, несмотря на всю мою энергию. Я тогда очень четко поняла, за что я могу отвечать, а что мне не по силам. Ну как я могу влиять на судьбу российской культуры? Это нереально. Кроме того, у меня не оказалось необходимого в политике духа соперничества. А потом, поверьте мне, это очень незавидная жизнь, и никакие привилегии, никакие черные "Волги" у подъезда не окупят тех страданий, которые приходится видеть своими глазами, и собственных терзаний от бессилия, от невозможности помочь. Именно это оказалось для меня самым мучительным.
- Наталья Георгиевна, хоть вы и не любите разговоров о семье, но я все-таки рискну...
- У меня маленькая семья: муж, мама и я. У мужа, правда, есть сын, сейчас он учится, работает. Мы пока еще живые, бегаем, суетимся. Мама моя посещает все премьеры, ненавидит любого, кто позволяет себе не любить то, что я делаю... Как и все мамы. И покупает календари с моими портретами. Вот такое наше семейство.
- У вас нет своих детей...
- ...хотя со здоровьем все было нормально. Наверное, когда я постарею, то буду очень жалеть, что нет детей. А может быть, и нет... Не знаю, что со мной будет дальше, но пока я не испытываю потребности иметь детей, не чувствую их отсутствия. Театр мне их заменяет. Я всегда была так заполнена театром, меня так волновало все, что происходило в нем и вокруг, что было жаль отдавать часть жизни куда-то на сторону. Время от времени, правда, я представляю себе старость и ничего радужного в этом не вижу. Мало хорошего в том, что два одиноких старика будут бродить по улицам. А может быть, и хорошо? Но я ни о чем не жалею, потому что главным в моей жизни всегда был театр.
Алла Тюкова
назад